Неточные совпадения
Спустя еще один
месяц они перестали сосать лапу, а через полгода
в Глупове после многих
лет безмолвия состоялся первый хоровод, на котором лично присутствовал сам градоначальник и потчевал женский пол печатными пряниками.
В прошлом
году, зимой — не помню, какого числа и
месяца, — быв разбужен
в ночи, отправился я,
в сопровождении полицейского десятского, к градоначальнику нашему, Дементию Варламовичу, и, пришед, застал его сидящим и головою то
в ту, то
в другую сторону мерно помавающим.
Войдя
в маленький кабинет Кити, хорошенькую, розовенькую, с куколками vieux saxe, [старого саксонского фарфора,] комнатку, такую же молоденькую, розовенькую и веселую, какою была сама Кити еще два
месяца тому назад, Долли вспомнила, как убирали они вместе прошлого
года эту комнатку, с каким весельем и любовью.
Проработав всю весну и часть
лета, он только
в июле
месяце собрался поехать
в деревню к брату.
Сибирь. На берегу широкой, пустынной реки стоит город, один из административных центров России;
в городе крепость,
в крепости острог.
В остроге уже девять
месяцев заключен ссыльнокаторжный второго разряда, Родион Раскольников. Со дня преступления его прошло почти полтора
года.
Хлыст я употребил, во все наши семь
лет, всего только два раза (если не считать еще одного третьего случая, весьма, впрочем, двусмысленного):
в первый раз — два
месяца спустя после нашего брака, тотчас же по приезде
в деревню, и вот теперешний последний случай.
Прошлого
года уверил нас для чего-то, что
в монахи идет: два
месяца стоял на своем!
Раскольников взял газету и мельком взглянул на свою статью. Как ни противоречило это его положению и состоянию, но он ощутил то странное и язвительно-сладкое чувство, какое испытывает автор,
в первый раз видящий себя напечатанным, к тому же и двадцать три
года сказались. Это продолжалось одно мгновение. Прочитав несколько строк, он нахмурился, и страшная тоска сжала его сердце. Вся его душевная борьба последних
месяцев напомнилась ему разом. С отвращением и досадой отбросил он статью на стол.
Вожеватов. Да, правду; а бесприданницам так нельзя. К кому расположена, нисколько этого не скрывает. Вот Сергей Сергеич Паратов
в прошлом
году появился, наглядеться на него не могла, а он
месяца два поездил, женихов всех отбил, да и след его простыл, исчез неизвестно куда.
—
В прошлом
году.
Месяца два до вашего приезда.
На последнюю зиму он приехать не мог, — и вот мы видим его
в мае
месяце 1859
года, уже совсем седого, пухленького и немного сгорбленного: он ждет сына, получившего, как некогда он сам, звание кандидата.
— Ого, вы кусаетесь? Нет, право же, он недюжинный, — примирительно заговорила она. — Я познакомилась с ним
года два тому назад,
в Нижнем, он там не привился. Город меркантильный и ежегодно полтора
месяца сходит с ума: все купцы, купцы, эдакие огромные, ярмарка, женщины, потрясающие кутежи. Он там сильно пил, нажил какую-то болезнь. Я научила его как можно больше кушать сладостей, это совершенно излечивает от пьянства. А то он, знаете,
в ресторанах философствовал за угощение…
— Ведьма, на пятой минуте знакомства, строго спросила меня: «Что не делаете революцию, чего ждете?» И похвасталась, что муж у нее только
в прошлом
году вернулся из ссылки за седьмой
год, прожил дома четыре
месяца и скончался
в одночасье, хоронила его большая тысяча рабочего народа.
Никонова — действительно Никонова, дочь крупного помещика, от семьи откололась еще
в юности, несколько
месяцев сидела
в тюрьме, а теперь, уже более трех
лет, служит конторщицей
в издательстве дешевых книг для народа.
— Да, вот и вас окрестили, — сказал редактор, крепко пожимая руку Самгина, и распустил обиженную губу свою широкой улыбкой. Робинзон радостно сообщил, что его обыскивали трижды, пять с половиной
месяцев держали
в тюрьме, полтора
года в ссылке,
в Уржуме.
— Я тоже отдал дань времени, — продолжал Попов, выковыривая пепел из трубки
в пепельницу. — Пять
месяцев тюрьмы, три
года ссылки. Не жалуюсь, ссылка — хороший добавок
годам учения.
— A propos о деревне, — прибавил он, —
в будущем
месяце дело ваше кончится, и
в апреле вы можете ехать
в свое имение. Оно невелико, но местоположение — чудо! Вы будете довольны. Какой дом! Сад! Там есть один павильон, на горе: вы его полюбите. Вид на реку… вы не помните, вы пяти
лет были, когда папа выехал оттуда и увез вас.
В заключение повторю просьбу пожаловать как можно скорее:
месяца в три можно привести
в известность, чего надеяться на будущий
год.
— Послушайте, — повторил он расстановисто, почти шепотом, — я не знаю, что такое барщина, что такое сельский труд, что значит бедный мужик, что богатый; не знаю, что значит четверть ржи или овса, что она стоит,
в каком
месяце и что сеют и жнут, как и когда продают; не знаю, богат ли я или беден, буду ли я через
год сыт или буду нищий — я ничего не знаю! — заключил он с унынием, выпустив борты вицмундира и отступая от Ивана Матвеевича, — следовательно, говорите и советуйте мне, как ребенку…
И Анисья,
в свою очередь, поглядев однажды только, как Агафья Матвеевна царствует
в кухне, как соколиными очами, без бровей, видит каждое неловкое движение неповоротливой Акулины; как гремит приказаниями вынуть, поставить, подогреть, посолить, как на рынке одним взглядом и много-много прикосновением пальца безошибочно решает, сколько курице
месяцев от роду, давно ли уснула рыба, когда сорвана с гряд петрушка или салат, — она с удивлением и почтительною боязнью возвела на нее глаза и решила, что она, Анисья, миновала свое назначение, что поприще ее — не кухня Обломова, где торопливость ее, вечно бьющаяся, нервическая лихорадочность движений устремлена только на то, чтоб подхватить на
лету уроненную Захаром тарелку или стакан, и где опытность ее и тонкость соображений подавляются мрачною завистью и грубым высокомерием мужа.
Нет, когда он
в дорожном платье придет к ней, бледный, печальный, прощаться на
месяц, она вдруг скажет ему, что не надо ехать до
лета: тогда вместе поедут…»
Но
лето,
лето особенно упоительно
в том краю. Там надо искать свежего, сухого воздуха, напоенного — не лимоном и не лавром, а просто запахом полыни, сосны и черемухи; там искать ясных дней, слегка жгучих, но не палящих лучей солнца и почти
в течение трех
месяцев безоблачного неба.
Он стал давать по пятидесяти рублей
в месяц еще, предположив взыскать эти деньги из доходов Обломова третьего
года, но при этом растолковал и даже побожился сестре, что больше ни гроша не положит, и рассчитал, какой стол должны они держать, как уменьшить издержки, даже назначил, какие блюда когда готовить, высчитал, сколько она может получить за цыплят, за капусту, и решил, что со всем этим можно жить припеваючи.
— Напишите до востребования так: «3-33-6». Еще имейте
в виду, что неизвестно когда, может быть, через
месяц, может быть, через
год, — словом, совершенно неожиданно, внезапно вас посетят люди, которые сделают вас состоятельным человеком. Почему это и как — я объяснить не имею права. Но это случится…
Летом,
в июле, за два
месяца до поездки
в Петербург и когда я уже стал совершенно свободен, Марья Ивановна попросила меня съездить
в Троицкий посад к одной старой поселившейся там девице с одним поручением — весьма неинтересным, чтобы упоминать о нем
в подробности.
Именно таинственные потому, что были накоплены из карманных денег моих, которых отпускалось мне по пяти рублей
в месяц,
в продолжение двух
лет; копление же началось с первого дня моей «идеи», а потому Версилов не должен был знать об этих деньгах ни слова.
Летом же,
в июле
месяце, поспешали мы
в Богородский монастырь к празднику.
Я этот
месяц выдержал, может быть только несколько расстроил желудок; но с следующего
месяца я прибавил к хлебу суп, а утром и вечером по стакану чаю — и, уверяю вас, так провел
год в совершенном здоровье и довольстве, а нравственно —
в упоении и
в непрерывном тайном восхищении.
— Я не знаю, выгнан ли, но он оставил полк
в самом деле по неприятностям. Вам известно, что он прошлого
года осенью, именно будучи
в отставке,
месяца два или три прожил
в Луге?
— Во-первых, узнайте факт:
год с лишком назад, вот
в то самое
лето Эмса, Лидии и Катерины Николавны, и потом Парижа, именно
в то время, когда я отправился на два
месяца в Париж,
в Париже мне недостало, разумеется, денег.
И было за что: ему оставалось отдежурить всего какой-нибудь
месяц и ехать
в Едо, а теперь он, по милости нашей, сидит полтора
года, и Бог знает, сколько времени еще просидит!
После того Манила не раз подвергалась нападениям китайцев, даже японских пиратов, далее голландцев, которые завистливым оком заглянули и туда, наконец, англичан. Эти последние, воюя с испанцами, напали,
в 1762
году, и на Манилу и вконец разорили ее. Через
год и семь
месяцев мир был заключен и колония возвращена Испании.
Это тот самый Батан, у которого нас прихватил,
в прошлом
году в июле
месяце, тифон, или тайфун по-китайски, то есть сильный ветер.
«Два
месяца! Это ужасно!» —
в отчаянии возразил я. «Может быть, и полтора», — утешил кто-то. «Ну нет: сей
год Лена не станет рано, — говорили другие, — осень теплая и ранний снежок выпадал — это верный знак, что зимний путь нескоро установится…»
Но довольно. Как ни хорошо отдохнуть
в Якутске от трудного пути, как ни любезны его жители, но пробыть два
месяца здесь — утомительно. Боже сохрани от лютости скуки и сорокаградусных морозов! Пора, пора, морозы уже трещат: 32, 35 и 37˚; скоро дышать будет тяжело.
В прошедшем
году мороз здесь достигал, говорят, до 48˚.
Она сказала, что едет обратно, что прожила уж три
года в Сан-Франциско; теперь ездила на четыре
месяца в Гонконг навербовать женщин для какого-то магазина…
Такие точно
в прошлом
году,
месяцем позже, явились мне горы Мадеры.
После развратной, роскошной и изнеженной жизни последних шести
лет в городе и двух
месяцев в остроге с уголовными жизнь теперь с политическими, несмотря на всю тяжесть условий,
в которых они находились, казалась Катюше очень хорошей.
Из всех выделился высокий благообразный крестьянин
лет пятидесяти. Он разъяснил Нехлюдову, что они все высланы и заключены
в тюрьму за то, что у них не было паспортов. Паспорта же у них были, но только просрочены недели на две. Всякий
год бывали так просрочены паспорта, и ничего не взыскивали, а нынче взяли да вот второй
месяц здесь держат, как преступников.
Так жила она до 16-ти
лет. Когда же ей минуло 16
лет, к ее барышням приехал их племянник — студент, богатый князь, и Катюша, не смея ни ему ни даже себе признаться
в этом, влюбилась
в него. Потом через два
года этот самый племянник заехал по дороге на войну к тетушкам, пробыл у них четыре дня и накануне своего отъезда соблазнил Катюшу и, сунув ей
в последний день сторублевую бумажку, уехал. Через пять
месяцев после его отъезда она узнала наверное, что она беременна.
Его опять взяли и на этот paз продержали
год и два
месяца в тюрьме, и
в тюрьме он еще укрепился
в своих убеждениях.
Так прожила Маслова семь
лет. За это время она переменила два дома и один раз была
в больнице. На седьмом
году ее пребывания
в доме терпимости и на восьмом
году после первого падения, когда ей было 26
лет, с ней случилось то, за что ее посадили
в острог и теперь вели на суд, после шести
месяцев пребывания
в тюрьме с убийцами и воровками.
То, что
в продолжение этих трех
месяцев видел Нехлюдов, представлялось ему
в следующем виде: из всех живущих на воле людей посредством суда и администрации отбирались самые нервные, горячие, возбудимые, даровитые и сильные и менее, чем другие, хитрые и осторожные люди, и люди эти, никак не более виновные или опасные для общества, чем те, которые оставались на воле, во-первых, запирались
в тюрьмы, этапы, каторги, где и содержались
месяцами и
годами в полной праздности, материальной обеспеченности и
в удалении от природы, семьи, труда, т. е. вне всех условий естественной и нравственной жизни человеческой.
Возвращаюсь я через два
месяца и вдруг узнаю, что девица уже замужем, за богатым пригородным помещиком, человеком хоть и старее меня
годами, но еще молодым, имевшим связи
в столице и
в лучшем обществе, чего я не имел, человеком весьма любезным и сверх того образованным, а уж образования-то я не имел вовсе.
Библию же одну никогда почти
в то время не развертывал, но никогда и не расставался с нею, а возил ее повсюду с собой: воистину берег эту книгу, сам того не ведая, «на день и час, на
месяц и
год».
Ибо воистину приготовлены
в тишине «на день и час, и
месяц и
год».
У него дома,
в углу на стене, еще с прошлого
года была сделана карандашом черточка, которою он отметил свой рост, и с тех пор каждые два
месяца он с волнением подходил опять мериться: на сколько успел вырасти?
Как раз
в это
лето,
в июле
месяце, во время вакаций, случилось так, что маменька с сынком отправились погостить на недельку
в другой уезд, за семьдесят верст, к одной дальней родственнице, муж которой служил на станции железной дороги (той самой, ближайшей от нашего города станции, с которой Иван Федорович Карамазов
месяц спустя отправился
в Москву).
Я ничего не выдал, хотя и бросились расспрашивать меня, но когда пожелал его навестить, то долго мне возбраняли, главное супруга его: «Это вы, — говорит мне, — его расстроили, он и прежде был мрачен, а
в последний
год все замечали
в нем необыкновенное волнение и странные поступки, а тут как раз вы его погубили; это вы его зачитали, не выходил он от вас целый
месяц».
Бордаков, пробывший
в отряде два
месяца, описал наше путешествие
в журнале «Южная Россия» за 1914
год.